- …Брак объявляется расторгнутым!

Опускается занавес. Ниспадает черными тяжелыми волнами, закрывая яркие декорации, улыбающихся актеров. Скрывает их от жадных зрительских взглядов, заглушает звонкие аплодисменты и редкие выкрики: «Браво! Бис»!

«Финита ля комедия»!
Комедия окончена. Она вышла абсолютно не смешной. Наоборот, очень унылой и глупой. Комедия под названием «Мы». Я чувствую себя как ребенок, которому дали ароматный сладкий леденец, позволили его лизнуть, совсем чуточку, а потом забрали. Я не распробовала толком его вкуса, не насытилась, не удовлетворила свою потребность в нем. Разочарование. Обида. Чувство вины… Что я сделала не так?

Помнится, совсем недавно мы с Артемом, счастливые, взъерошенные, бежали в ЗАГС. Тот день был особенным. Все было таким ярким, насыщенным: цвета, запахи, эмоции. Ощущение безграничного счастья распирало меня изнутри, словно воздушный шарик. Казалось, что еще чуть-чуть, и я оторвусь от земли и улечу ввысь. Я считала Темку настоящим принцем, и мне так хотелось написать с ним свою собственную сказку.
Мы были в простой будничной одежде, со скромными золотыми кольцами в кармане. Никому не сказав, решили расписаться. Нам казалось, что спонтанные поступки приносят много больше радости, чем взвешенные, тысячу раз обдуманные. Тогда мы ошиблись дверью, влетели в первый попавшийся кабинет.

- Хотим жениться! – в один голос выпалили Лида и Артем. 

Пожилая угрюмая женщина со слишком толстым слоем пудры на лице сидела за столом, недовольно поджав тонкие губы. Она смерила сияющих от радости молодых ребят  презрительным взглядом.

- Здесь разводятся. А вы жениться собрались? Ну-ну! – холодно прозвучало в ответ.

Тогда я, поглощенная радужными мечтаниями, не придала случившемуся особого значения. Но сегодня, спустя столько лет, именно эта женщина недрогнувшей рукой поставила жирный крест на нашей семье. Мне показалось, или она и правда злорадствовала?
Артем предлагал подвезти меня домой. Как странно. Он был таким же, как и час назад. Час, всего лишь час… Я поняла ценность времени, которое мне давали.

Поняла, когда все потеряла: его волосы, в которых совсем не видно седины, светлым облаком окружающие знакомое до каждой крохотной морщинки в уголках зеленых глаз лицо, едва уловимый аромат его любимых горьковато-сладких духов… Еще час назад я могла называть его «родной». Теперь он чужой, посторонний. Вежливый и корректный. Равнодушным, сдержанным голосом предлагает подвезти куда-нибудь такую же постороннюю женщину.
Так хотелось сказать ему: «Подвези меня в прошлое»! В самую глубь зеленого густого леса, где горит костер, где зеленоглазый мужчина под гитару поет песни своей любимой.

- Я люблю тебя! – сказал Артем, внезапно прекратив петь.
- За что? – Лида хитро улыбнулась.
- Человека любят не за «что-то», его любят всего, без остатка. За достоинства и недостатки, за взлеты и падения, за каждую подаренную улыбку и ворчание по утрам, за каждое ласковое слово и грубую критику, за теплое прикосновение и холодный взгляд…

Там  живые деревья качают ветвями в такт музыке, склоняются к нам ниже и ниже, словно хотят лучше услышать те теплые и нежные слова, которые он мне никогда уже не скажет.
Я разбила его гитару…

- Идиотка! Ненормальная! Как тебя допускают к больным, если ты сама психопатка? – орал Артем, пытаясь вырвать гитару из рук Лиды. – При чем здесь гитара? При чем?!

Она с размаху грохнула гитарой по стене.

- Не отдам наши песни! Пусть они умрут вместе с ней! Ты не будешь петь наши песни своей шлюхе!
- И-и-и, - всхлипнули струны.

Артем залепил Лиде пощечину.

Я сказала, что доберусь сама, ведь до нашего дома рукой подать. Нашего… Нет, не так. Рукой подать до дома, где жили Я и Он. А теперь там живут пустота, одиночество, боль. Все хорошее и светлое ушло оттуда. Ушло вместе с ним. Навсегда.
Я отказалась и прошла мимо приветливо открытой машины. Старалась идти легкой и независимой походкой, показать ему, что мне всё до лампочки. Но получалось тяжело и неуклюже. Легкость оставила меня, упорхнула на невесомых крыльях к другой, счастливой женщине. Мне не нужна легкость. Я просто ее не заслуживаю. Все, чего я хочу – это исчезнуть из этого мира. Чтоб не надо было скрывать свои истинные чувства за ширмой отрешенности и безразличия… Может, любовь – это просто фальшивка, бенгальский огонь, который горит так ярко, но так мало. 

Я просто иду в никуда. Едва различая дорогу сквозь слезы, застилающие мои глаза. И плевать, что потекла тушь и стал пунцовым нос. И плевать, что люди осуждающе качают головой мне вслед. Плевать на все и всех!
Но самое страшное во всей этой ситуации - мне наплевать на больных. Теперь - да. Нет никакого желания разбираться в проблемах чужих людей, когда своих под самую завязку.

***

...Ночью к нам в клинику поступил ребенок. Лечение поручили мне. Зачем? Чертов главврач!
Случай весьма сложный. Мать Киры, прибывшей девочки, погибла на отдыхе, в горах. Её кончину Кира пережила тяжело и с того момента стала довольно странным ребенком. Девочка замкнулась в себе, перестала разговаривать. Отец даже не пытался ей помочь, он оказался слабее дочери и поступил так, как поступают многие, – начал топить свое горе в алкоголе. Он уже находился во власти рока, предопределившего его гибель. Он был безволен, не находил сил для протеста против жизни, ощущаемой им как кошмар и зло. И в этот ужас он затащил своего ребенка, затащил и бросил там одного. Вчера, находясь в очередном пьяном угаре, он покончил с собой. Служанка нашла сотрясаемую беззвучными рыданиями малышку возле мертвого отца.

Довольно быстро справившись с полученным стрессом, она увела Киру из комнаты и вызвала «скорую помощь». После многочисленных проверок девочка оказалась здесь. Ей был поставлен диагноз – реактивная депрессия, результат драматического переживания, в данном случае – потери близкого человека… двух самых родных людей.
Картина мира человека, страдающего депрессией, как будто покрыта пеленой отчаяния, жизнь кажется бессмысленной, во всём он отыскивает только мрачные стороны. Такие люди чрезвычайно чувствительны к различным неприятностям. Переживая новые потрясения, они закрываются в себе все глубже и глубже. Вместе с тем, за этой угрюмой оболочкой обычно теплится доброе отношение к другим людям, отзывчивость, чуткость, мягкость и приветливость.
Я еще не встречалась с этим ребенком, но с завтрашнего дня она моя пациентка. Черт…

…Я смотрела на происходящее словно со стороны. Значит, вот как оно бывает. Не в театральной драме – с тобой. Вот как произносят эти самые слова. Не соседке, не героине сериала – тебе.

- Я люблю другую женщину. И ухожу к ней.

В дамских журналах сильные и независимые женщины обычно гордо презирают неверных любимых. В жизни я падаю на колени, хватаюсь руками за чемодан, тащу из него небрежно сложенные вещи.

Вот этот свитер мы покупали в маленьком магазинчике на улице Терме, во Флоренции, а вот эту книгу я подарила ему на нашу годовщину. Я облазила почти весь город в ее поисках, а наткнулась на нее совершенно случайно. Темка был очень доволен, улыбка еще два дня не сходила с его лица! Стоп!.. Я трясу головой, отгоняя так не вовремя нахлынувшие воспоминания.

- Тема, не уходи! Как же я? Я люблю тебя, родной, пожалуйста, пожалуйста…  Солнышко, радость моя!

В кино актрисы в такие минуты красиво роняют горькие слезы, эти маленькие бриллианты срываются с их длинных ресниц, падают на пухлые губы. Я же плачу безобразно, впиваясь ногтями в щеки, лицо искажает жуткая гримаса.

- А-а-а…

Соленые ручьи текут по моему лицу. Морская вода. Она заполняет мой рот. Я захлебываюсь, не могу дышать… Лучше бы я тогда утонула.
Но море не забрало меня. Оно лишь потрепало мое тело об острые скалы. Я долго приходила в себя, долго лежала неподвижно. Непрошенные картины прошлого все возникают в спертом, жарком воздухе квартиры: мое лицо, белое как воск, фиксатор шеи удушающим хомутом сдавливает горло. Артем был рядом все это время, каждую минуту…

- Крепись, Лидочка, все обойдется, - прошептал Артем, целуя Лиду в ладошку.

И что, все это было, чтобы однажды сказать:

- Это было ошибкой! Я тебя никогда не любил! Только с ней я познал это чувство! Только с ней…

Может, все это и правда было ошибкой? Вся наша жизнь. Кто-то на небесах решил пошутить и свел вместе двух таких разных людей.
Судьба забросила нас в один университет, и эта же шалунья играючи столкнула друг с другом. Он – спокойный и уравновешенный на людях и переживающий бурю эмоций в душе. Я – ураган, бочка с порохом, взрывающаяся от малейшей искорки и безразличная одновременно.
Его медленно несли воды реки под названием Жизнь. Он не сопротивлялся и поддавался их течению. Он был настолько спокоен и медлителен, что если бы существовало имя, олицетворяющее воду, - это имя принадлежало бы ему по праву. Я видела в нем стабильность и уверенность, размеренность и покой. Все то, от чего всегда бежала… Все то, что мне было так нужно…
Я и Он – такие разные и такие похожие. Казалось, мы стали единым целым: все пустоты в душе, сердце, жизни одного заполнились частичками другого. Я считала, что даже если мы расстанемся, то слово «расставание» утратит свой смысл, ведь мы все равно будем вместе…
Мы жили в своем, особом мире.  Там не было общепринятых правил и рамок. Не было места другим людям. Лишь одно-два были вакантны… Я так хотела детей…

***

…Сегодня я встретилась со своей пациенткой. Она очень красивая… нет, не подходящее слово. Она необычная. Ее внешность словно списана с героинь фильмов ужасов: бледная кожа, хрупкая фигура, длинные черные волосы и ее глаза… Пугающие, серые. У моего папы серые глаза, но они совсем не такие, как у Киры. Они живые, блестящие, озорные… А глаза Киры даже не серые, они бесцветные, мутные, как пуговки на моем зимнем пальто. В её глазах нет ни капли эмоций – только холодная черная пустота, в них словно отражается весь окружающий меня мир, такой же холодный и враждебный. И эти глаза наполнены болью. Я не могу в них смотреть. Ее боль пронзает меня насквозь. Соединяется с моей. Выжигает меня изнутри.

***

…Кира не реагирует на внешние раздражители. Она впала в состояние сродни коме, однако она ест и пьет. Но видно, что делает это потому, что надо, а не потому, что хочется.
Целыми днями она лежит и смотрит в потолок, изредка что-то бормоча себе под нос.

Кажется, она хочет что-то сказать, но когда я, услышав это бормотание за дверью, вхожу в ее палату, Кира сразу умолкает. И еще. Один из наших санитаров бросает в ее сторону слишком уж красноречивые взгляды. Хм, Алексей… Не люблю его. На первый взгляд он идеален: привлекательная наружность, безупречный внешний вид, ласковый голос… Слишком ласковый, слишком сладкий, слишком лживый…
Недавно я проходила мимо раздевалки медсестер и услышала их тихие голоса. Они говорили, что Алексей позволяет себе слишком многое: то шлепнет кого-то по заднице, когда проходит мимо, то отпустит какую-то пошлость вслед.

Причем это касается и пациенток. Но он идеально справляется со своими обязанностями, да и медсестры никогда не пожалуются на него. Во-первых, им не поверят, а во-вторых, клинике невыгодно терять квалифицированных сотрудников и портить репутацию.
Вот засада… Надо сказать Марьяне, чтоб она за ним приглядывала.

Feya,

Мы всегда верим, что все будет хорошо. Чаще всего наши надежды не сбываются. Но могу сказать одно - у девушек все будет хорошо! Честное слово! Они будут любить и будут любимы! Обещаю!

Не знаю почему, но ... так бывает. Много детей переживают такие жуткие ситуации, что и представить страшно. Кто решает, что человеку предстоит пережить - неизвестно. Также неизвестно почему все это происходит. Наказание за грехи прошлой жизни?
Но знаю одно, что обязательно найдется человек, который поможет выкарабкаться из всех передряг. Для Киры этим человеком будет Лида, и наоборот...

А мне очень-очень захотелось и самой поскорее доделать третью серию! Постараюсь сделать ее как можно скорее!