Настя Кравчук была самой обычной студенткой. Она любила общаться с друзьями...

...обожала танцевать...

...играла в группе на басу...

...или просто для себя на гитаре.

Словом, девушка как девушка.

А Виктор Ким не помнил о себе ничего. Ну, или почти ничего.

Впрочем, это не мешало им встречаться.

Виктор рассказывал, что в далёком девяностом году он попал в страшную автокатастрофу. После аварии он пролежал в глубочайшей летаргии двадцать пять лет. А очнувшись, не смог вспомнить ничего, кроме своего имени. Катастрофа изуродовала его лицо страшными шрамами, однако можно было разобрать, что оно принадлежит к азиатскому типу. Поэтому в его новые документы вписали первую пришедшую на ум фамилию — Ким. Сам же Виктор не был уверен, кто он по национальности - кореец, японец или вовсе вьетнамец. Впрочем, был в этом и один плюс. Виктору перевалило за пятьдесят — но выглядел он максимум на двадцать восемь. Ведь летаргия — это тот же анабиоз, о котором так часто пишут в фантастических романах.

Познакомились они после одного из концертов Настиной группы.
— Неплохо вы играете, — сказал тогда Виктор. — И ты неплохо бас ведёшь. Даже не ожидал. Я думал, бас — не женское дело.
— Ну ты же помнишь — Сьюзи Куатро, группа "Маркиза"...
Тут-то и выяснилось, что Виктор ничего не помнит. Настя поспешила перевести разговор:
— Значит, тебе понравилось?
— Понравилось. Вот только рэгги у вас не очень получается.
Настя вздохнула:
— Да я вообще не очень представляю, как рэгги играть. Не могу ритмический рисунок уловить.
— Я тебя научу, — сказал Виктор. И запел, отбивая ритм по колену:

Тот, кто в пятнадцать лет убежил из дома,
Вряд ли поймёт того, кто учился в спецшколе.
Тот, у кого есть хороший жизненный план,
Вряд ли будет думать о чём-то другом...

В припеве прозвучало какое-то странное слово — что-то вроде «Маша, good bye» — только как-то по другому.
— Не «Маша, гуд бай», а «бошетунмай», — поправил Виктор, когда Настя попыталась подпеть. — Это такое непристойное восточное ругательство, означает примерно «не вступай в интимные отношения с моим мозгом».
— А песня чья?
— Иногда кажется, что моя. А иногда — что я её просто где-то услышал.

Время приближалось к одиннадцати.
— Мне пора, — сказала Настя, — завтра с утра на лекции.
Внезапно Виктор взял её за обе руки и спросил:
— А можно, я завтра к тебе приду?
Настя покраснела, как восьмиклассница, и ответила:
— Приходи.

В этот вечер Настя неотступно думала о Викторе.

На следующий день Виктор пришёл с цветами.

А потом — Настя даже не поняла, как это случилось — Виктор оказался слишком близко. Его губы... его глаза...

В общем, Виктор с Настей стали встречаться. Настя, конечно, пыталась разобраться, что именно она чувствует к Виктору. Любовь? Или чисто женское желание пожалеть? Но в конце концов она махнула рукой. Будь что будет. Время всё расставит по местам.
Однажды Виктор спросил:
— Тебя не напрягает, что я ничего о себе не помню?
— Нет, — ответила Настя. — К тому же я уверена, что тебя можно вылечить.
Виктор горько рассмеялся:
— Вылечить! Врач то же самое говорит. Но вот уже год он со мной бьётся, а всё, что вытянул из моей памяти — это последние минуты перед аварией.

— А что ты вообще помнишь?
— Помню, что возвращаюсь то ли с речки, то ли с озера. У меня синий «Москвич». Еду, как обычно, на ста пятидесяти. Рядом со мной на переднем сиденье — магнитофон, в нём какая-то важная запись. Мне обязательно надо её прослушать. Но что за запись — не могу вспомнить. Кассета кончается. Я держу одной рукой руль, другой пытаюсь перевернуть кассету. Дорога в этом месте извилистая, меня выносит на обочину. Я пытаюсь выровнять машину. Тут какой-то придурок на чёрной «Волге» пытается меня подрезать. Я понимаю, что сейчас он врежется мне в задний бампер, и до отказа выворачиваю руль. Меня выносит на встречку… а там ещё один поворот. Слепой поворот.
— Это как?
— То есть обзор ограничен деревьями — дорога посреди леса. Из-за поворота вылетает «Икарус»… удар… и всё. Темнота. Очнулся уже в больнице. И оказалось, что прошло двадцать пять с лишним лет. Это всё, что врачи из моей памяти смогли вытянуть.
— Всё?
— Ну, ещё какие-то названия — Юрмала и Тукумс. Но что это за названия? Где это? Убей, не помню. В больнице я все эти годы числился как «Больной N». Теперь вот иногда что-то вспоминается — а через пять минут кажется, что на самом деле было по-другому. Как-то раз приснилось, что я кочегар. Да так явственно! Прямо чувствую жар от топки, запах сгоревшего угля... Хотел врачу рассказать. А потом попался мне в руки кусок дерева и нож. Стал вырезать — получилась фигурка нэцке. Если бы я был кочегаром — смог бы я так?
— Вряд ли, — ответила Настя.
— И я думаю, что вряд ли. И песен бы я не писал. А ведь я ещё и рисую... Вот потому я тебя и спрашиваю: нужен ли я тебе — вот таким?
— Нужен! — ответила Настя, бросаясь ему на шею.

Однажды — это было зимой — они пошли в Студенческий Союз. Виктор напевал:

Пустынной улицей вдвоём
С тобой куда-то мы идём,
Я курю, а ты конфетки ешь;
И светят фонари давно…
Ты говоришь: «Пойдём в кино», —
А я тебя зову в кабак, конечно,

У-у-у-у-у,
Восьмиклассница…

Он постоянно что-нибудь напевал. Насте нравились эти песни. И она никак не могла отделаться от мысли, что уже их где-то слышала. «Надо будет при случае у Джо спросить, — думала Настя, — всё-таки он знает всё о роке. Ну, не всё — но очень много. Ходячая энциклопедия»…
Джо был соло-гитаристом из Настиной группы.
В следующую секунду Виктор вдруг остановился и воскликнул:
— Вспомнил! — От восторга он подхватил девушку на руки. — Настюшка, я вспомнил!
— Что вспомнил? Пусти, расскажи толком!

Виктор отпустил Настю и заговорил спокойнее:
— Я действительно был когда-то кочегаром. И помню, что где-то на Камчатке.
И он запел:

О, это странное место — Камчатка!
О, это сладкое слово — Камчатка!
Я не вижу здесь их,
Я не вижу здесь нас.
Я искал здесь вино —
А нашёл третий глаз.
Мои руки из дуба,
Голова из свинца —
Ну и пусть…

— Уехать мне надо, — сказал он, внезапно посерьёзнев. — Понимаешь, Настя — надо. Я должен узнать. Вспомнить. Врачи говорили, что память будет постепенно возвращаться — но это может быть слишком долго. А так — я смогу вспомнить быстрее.
Настя очень хотела, чтобы Виктор вспомнил своё прошлое. И в то же время боялась этого. А что, если выяснится, что он женат? И у него как минимум двое детей?
Эти мысли пронеслись у девушки в голове за какую-то долю секунды. Вслух же она сказала:
— Я тебя ждать буду. А сегодня я не хочу ни о чём думать.
И потащила его в фотокабинку.

Через два дня Виктор уехал. Перед отъездом он зашёл к Насте в общежитие попрощаться.

И потекли долгие дни, наполненные ожиданием...