Кейт открыл глаза и огляделся. Бога Смерти не было. Юноша уже привык к постоянному присутствию этого странного существа, поэтому, снова оказавшись в одиночестве, почувствовал себя неуютно. Ему даже не на что было ориентироваться в пространстве, и поэтому Кейт сначала даже не понял, лежит он или стоит. В полной пустоте понятия «верх» и «низ» теряют всякий смысл. Поразмыслив, юноша решил, что разделит это пространство условно, и, относительно нового деления, встал. Ему вспомнились слова Эделя.
- «Ты станешь звездочкой»… Что за чушь? Опять он темнит… - негромко пробормотал Кейт, успевший отвыкнуть от тишины. – Вероятно, он так сказал, потому что ничего хорошего меня не ждет… Вселенная не руководствуется человеческими понятиями о хорошем и плохом, - произнеся это, он вздохнул. – Хотел бы я знать чуть-чуть больше… Может, я и не способен понять все, но хотя бы часть?
- Кейт… - позади него раздался уже знакомый низкий голос. Кейт резко обернулся. Слышал ли Эдель его рассуждения?
Чуть позади Эделя стояло еще одно существо. Было бы логичным предположить, что это еще один Бог Смерти, и Кейт предположил. Новый визитер имел очень темную кожу, даже, кажется, темнее, чем у самого Кейта, снова белые волосы и, неожиданно, слепые белые глаза без зрачков. На темной коже резко выделялись белые завитушки.
- Это Ирис, - заметив, куда смотрит юноша, Эдель кивнул на своего спутника. – Я попросил его кое-что…
- Я не могу здесь торчать вечно, - Ирис скрестил руки на груди и недовольно смерил взглядом Кейта. – Не знаю, зачем тебе это надо, но я – тот, кто забрал жизнь того человека.
- Который сбил тебя, - поспешил пояснить Эдель.
- Это произошло в 14:30 по вашему времени, 9 октября по вашему календарю. Все, у меня дела, - с этими словами Ирис исчез.
- То есть, на следующий день после… - Кейт был шокирован этой новостью. – Но зачем ты мне об этом рассказал? Ведь я же уже знаю, что во вселенной нет человеческой справедливости…
- Я подумал, что тебе станет легче. Знаешь, я, наверно, был не до конца честен… Кто знает, может, во вселенной сейчас формируется понятие всеобщей справедливости? Некоторые случаи наводят на эту мысль.
- Брось. Я думал над этим, и мне кажется, что это невозможно. Понятия справедливости все время меняются, да и вообще никогда нельзя сказать, что именно было бы справедливо в этой конкретной ситуации. Ты и сам все это мне говорил! Ведь ты мне сказал, что даже у двух очень похожих людей критерии справедливости могут быть абсолютно разными. Так что… Ну невозможно это… - не найдя больше слов, Кейт развел руками.
- Знаешь, чем еще не руководствуется вселенная? – хитро улыбнулся Эдель. – Человеческими критериями возможного и невозможного.
- Откуда ты столько знаешь?
- Когда появились мы… Ну, Боги Смерти… Мы обнаружили, что были всегда, от самого появления вселенной. Мы не знаем, как объяснить этот феномен, но стоит признаться, он нас не особенно-то и удивил. Ведь мы уже тогда догадывались, что наши критерии возможного и невозможного слишком… как сказать… Ограничены. Если ты подумаешь, ты сам поймешь, что глупо считать именно ваши или наши знания – абсолютной истиной. В человеческой истории уже был периоды, когда кто-то заявлял, что ничего нового открыто быть уже не может, что их век – самый просвещенный, дальше некуда. И… сам можешь вспомнить, сколько всего было открыто и изобретено. Такого, чего люди еще пятьдесят лет назад и представить себе не могли.
- Например, интернет… Хотя чего я, то же радио считалось невозможным… - Кейт задумчиво потер подбородок. – Автомобили… Полеты в космос… Опять ты прав, даже стыдно быть таким дураком.
На лице Эделя отразилось недоумение.
- Ну, во-первых, я старше, и опыта у меня больше. А во-вторых – я получал совершенно другие знания о мире.
Кейт не стал спрашивать Бога Смерти о его возрасте. В глубине души он боялся услышать ответ. Конечно, Эделю может быть и тысяча, и сто тысяч лет. Но воспринимать его подростком куда легче. Что будет делать обычный, пятнадцатилетний человеческий парень рядом с таким существом?
«Если бы Эдель был человеком, я бы дал ему лет восемнадцать…»
- Знаешь… За эти несколько суток я узнал о мире больше, чем за предыдущие пятнадцать лет моей жизни… Вот только воспользоваться этими знаниями я уже не смогу…
В глазах щипало. Кейт уже мог наверняка сказать, что это всего лишь память о тех чувствах, которые он испытал бы, будучи в сознании. Он не мог вспомнить, когда плакал в последний раз. Не в его характере было выражать чувства подобным образом. Но сейчас, когда он только-только по-настоящему понял, что он теряет… Он не заметил, как начал всхлипывать. Спохватившись, Кейт закрыл лицо руками и отвернулся от Эделя. Он пытался подавить боль, заставить ее исчезнуть, но становилось все невыносимее. Он чувствовал эту боль физически, она пронзала все его тело, заставляла сжиматься, прятать голову в коленях, как будто он мог спрятаться от той судьбы, что его ждала. Лицо и ладони уже были полностью мокрыми от слез, а он все не мог остановиться. Кейт уже ничего не видел и не слышал, когда его схватили за плечи и развернули. Щекой он почувствовал что-то теплое. Уже через мгновение до Кейта дошло, что его крепко прижимает к себе Эдель. На мгновение успокоившись, он зарыдал с новой силой, сжимая в кулаках неожиданно мягкую ткань его жилетки.
Новое успокоение пришло быстрее. Кейт чувствовал, как боль, до этого только нарастающая, уходит, как ее мягко, но уверенно, вытесняет тепло тела (души?) Эделя. Когда же Кейт почувствовал, что может нормально дышать, он резко вырвался из объятий и даже отошел на пару шагов назад.
- Извини, - смущенно буркнул он, смотря куда-то в сторону. – Не знаю, что на меня нашло…
- Все нормально, - голос Эделя звучал особенно мягко. Кейт все еще не решался поднять взгляд, чтобы посмотреть на выражение лица Бога Смерти, но его голос успокаивал.
Они стояли молча друг напротив друга около минуты. Наконец, Кейт посмотрел в глаза Эделю. Они были внимательны и серьезны.
- Спасибо…
На смену боли пришло желание сделать хоть что-нибудь.
- Эдель…
- Да?
- Что ты имел в виду, когда говорил, что я стану звездой?
перед смертью то 
